Память и долг. Амосов Н.М.

Written by admin on . Posted in Статті

Знакомство с именами светлых умов составляет
превосходное упражнение: оно оплодотворяет ум и
изощряет мысль.

Иоганн Гарднер

12 декабря 2002 г. ушел из жизни выдающийся наш современник – одареннейший врач, признанный ученый-кардиохирург и биокибернетик, самобытный писатель, философ, человек чести и совести Николай Михайлович Амосов.

«С его уходом совесть наша осиротела» («Зеркало недели»)

Родился Амосов в северной деревне Ольхово Череповецкого уезда Вологодской губернии 6 декабря 1913 года. Отец рано оставил семью, Н.М. воспитывала мама – сельская акушерка. Она много работала, часто уезжала на роды в отдаленные села, иногда на несколько дней, поэтому Н.М. рано привык к самостоятельности. Мать очень уважал и нежно любил.

В 1932г., после окончания Череповецкого механического техникума, Н.М. получил распределение в Архангельск в качестве механика электростанции лесозавода № 16-17 им. Молотова. До 1935г. он работал в поселке «валютного цеха страны». В 1934г. поступил во Всесоюзный заочный индустриальный институт, а в 1935г. – параллельно в Архангельский медицинский институт. В том же году от рака умерла мама. Из близких осталась сводная (по матери) старшая сестра, которая впоследствии стала врачом и всю жизнь проработала рентгенологом.

Учиться Н.М. было легко, и за первый год он «по-стахановски» окончил 2 курса мединститута. Днем ходил на занятия второго курса, а вечером в библиотеку и «анатомку». Совсем поздно вечером подрабатывал «на жизнь» электриком.

«Сессию сдал отлично. Второе полугодие было уже легче. Начал увлекаться физиологией, читать и думать о теориях мышления, о регулировании функций. Весенние экзамены хлопот не доставили – шли спокойные пятерки. По окончании года премировали именными часами. Они мне служили до середины войны. Когда был студентом, немножко баловался ремонтом часов. Еще сам сшил себе брюки, перелицевал костюм по бедности и для интереса»

Задумка сделать искусственное сердце появилась еще на первом курсе мединститута. «Пошел к нему [зав. кафедры физики – проф. В.Е.Лашкареву] сдавать физику без подготовки и получил «4», стыдно для меня, просил о пересдаче. Тогда же начал мудрить с искусственным сердцем. Выдумка ерундовая, но идея логичная. Теперь на принципе такого насоса создали протезы сердца, некоторые работают по несколько месяцев, пока донора для пересадки подбирают. Чертеж показал Вадиму Евгеньевичу – он одобрил и «5» в зачетку написал не спрашивая. Сердце я тогда не сделал…»

В 1936г. студент Амосов начал преподавать в Архангельской фельдшерской школе. Сессии в мединституте сдавал досрочно, потом ехал в Москву в заочный институт на экзамены.

Диплом врача Н.М. получил с отличием. За годы учебы в мединституте был неоднократно премирован. Всего в его выпускной карточке успеваемости было 26 «отлично» и 4 «хорошо».

По окончании института молодой специалист получил направление на работу в тот же институт. Хотел заниматься физиологией, однако директор АГМИ П.Л.Рапопорт предложил ему аспирантуру по военно-полевой хирургии на своей кафедре. «Бежать» было невозможно, т.к. всякое самовольное устройство на работу после окончания ВУЗа рассматривалось как нарушение закона, а виновные привлекались к судебной ответственности. Так прозаически Н.М. попал в хирургию, первый опыт в которой был отрицательный.

«В августе 39-го началась моя «военно-полевая хирургия», а по существу – травматология. Чистая и культурная клиника директора Рапопорта на 30 коек. После этого была работа в клинике проф. М.В.Алферова. трудный был шеф. Но хирург отличный – еще из земских. Оперировал все… Выдержал я на госпитальной хирургии только 1 месяц. Ассистировал всего несколько раз. В начале апреля выпросил перевод в клинику факультетской хирургии, к проф. Цимхесу. Здесь была совсем другая жизнь: больших операций мало, оперировали медленно. Резекция желудка тянулась по четыре часа, бывало профессор от напряжения всю маску изжует. Ассистировал ему часто и даже сделал две аппендэктомии, с помощью старших, разумеется. Но и здесь мне не нравилось. Не лежала душа к хирургии. Решил дотянуть до летних каникул и просить в Москве о переводе на физиологию».

В это время Амосов, окончив заочный Всесоюзный индустриальный институт, получил еще один диплом с «отличием» – инженера, защитив проект самолета с паротурбинным двигателем.

1 июля 1940г. Н.М., взяв отпуск, поехал в Москву, в Минздрав, с твердым намерением добиться перевода в аспирантуру по физиологии. Получив отказ, решил уволиться из АГМИ. Приказом № 642 от 28.08.1940 врача Амосова Н.М., аспиранта кафедры военно-полевой хирургии АГМИ отчислено из аспирантуры по личному желанию с передачей в распоряжение отдела кадров НКЗ РСФСР для использования на практической работе на сельском участке. А приказом № 658 от 5.09.1940 Амосов направлен штатным преподавателем анатомии и хирургии в Череповецкую фельдшерско-акушерскую школу Вологодской области.

Параллельно Амосов работал ординатором хирургического отделения Череповецкой больницы. С первых дней Великой Отечественной войны Амосов был назначен ведущим хирургом полевого подвижного госпиталя «на конной тяге». За время войны пять хирургов на 200-х койках прооперировали 40 тыс. раненых! Воевал в действующей армии на Западном фронте до 1945г. и Дальневосточном фронте в 1946г. Все это время Н.М. вел записи о работе госпиталя в толстом журнале, на основе которых написал книгу воспоминаний «ППГ 2266», изданную в 1975г.

Награжден тремя военными орденами – двумя орденами «Красной Звезды» и орденом «Отечественной войны II степени» и четырьмя медалями.

В 1947г. Н.М. демобилизовался из Советской армии в звании майора мед. службы, после чего короткое время работал в Московском институте скорой помощи им. Н.В.Склифосовского в качестве зав. оперблоком. Не видя перспектив в Москве и получив «заманчивое предложение» из Брянска, Н.М. уехал из Москвы и в марте 1947г. стал работать зав. хирургическим отделением областной больницы и главным хирургом Брянской области. В 1948г. защитил кандидатскую диссертацию, посвященную первичной хирургической обработке ран коленного сустава, первый вариант которой написал на фронте.

В Брянске, где работал до 1952г., вплотную занялся хирургией легких при туберкулезе. Этот опыт обобщил в докторской диссертации. Медсестра отделения, жена сотрудника КГБ, написала донос, что Н.М.: занимается вредительством – удаляет у граждан здоровые легкие. От тюрьмы его спасла смерть Сталина.

В 1953г. Н.М. защитил докторскую диссертацию «Пневмонэктомии и резекции легких при туберкулезе». В ноябре 1952г. по приглашению директора Украинского НИИ туберкулеза и грудной хирургии им. акад. Ф.Г. Яновского проф. А.С. Мамолата стал руководителем второй хирургической клиники института. Амосов производил радикальные операции на легких при нагноительных заболеваниях, при раке и туберкулезе легких.

Им разработана методика применения механического танталового шва с помощью аппарата УКЛ-60 при частичных резекциях легких при туберкулезе (1739 операций); разработаны методики одномоментных двусторонних резекций легких, повторных резекций при рецидивах кавернозного туберкулеза. С 1953 по 1955г.г. заведовал кафедрой хирургии санитарно- гигиенического факультета Киевского мединститута (при избрании едва «не прокатили»), затем возглавил созданную им впервые в Украине кафедру грудной хирургии в Киевском институте усовершенствования врачей.

Но все это было путем к хирургии сердца.

В 1955г. Амосов впервые в Украине начал хирургию пороков сердца по закрытым методикам, одновременно занявшись реализацией идей молодости – созданием моделей работы сердца и проектированием искусственного сердца. Не выезжая из СССР, он никогда не видел, как выполняются такие операции, и пользовался лишь описанием их методик в литературе. Сказать, что кардиохирургию было трудно начать – значит, не сказать ничего. Сегодня такое, в общем, немыслимо.

В 1957г. Н.М. в составе делегации врачей СССР попал на международный конгресс хирургов в Мехико, где впервые увидел выполнение кардиохирургических операций с искусственным кровообращением (ИК) – и «загорелся». Однако денег купить АИК не было, поэтому в 1958г. Н.М. сконструировал его сам, после чего аппарат изготовили на одном из местных заводов. В 1959г. Н.М. сделал на своем АИКе первую операцию больному с тетрадой Фалло. Этот Амосовскии «рыжий АИК» прослужил долгие годы. Свой первый опыт Н.М. изложил в «Очерках торакальной хирургии» в 1959г.

Амосов был одним из первых в СССР, кто вначале 60-х обратился к проблеме выполнения операций на сердце в условиях повышенного давления кислорода. Но после трагического случая смерти двух аспирантов при взрыве в барокамере, дальнейшую разработку этой методики прекратил. Смерть сотрудников переживал страшно. Немедленно отозвал свои документы, поданные для участия в конкурсе на избрание член-корреспондентом АМН СССР.

В 1961г. доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки Н.М.Амосов вместе с группой хирургов из Москвы, Ленинграда, Тбилиси был удостоен Ленинской премии «за разработку и внедрение в широкую медицинскую практику хирургического лечения заболеваний легких». В том же году он был избран член-корреспондентом АМН СССР.

В 1963г. Амосов впервые в СССР провел протезирование митрального клапана трехлепестковым протезом. В 1965г. впервые в мире разработал и вшил протез сердечного клапана с антитромботическим покрытием. Такие протезы получили повсеместное распространение в мире. Для обшивки своего первого клапана Н.М. использовал привезенную из США мужскую нейлоновую рубашку, которая тогда была диковинкой для СССР.

Вот основные книги того периода: «Операции на сердце с искусственным кровообращением» (1962г.), «Регуляция жизненных функций и кибернетика» (1964г.), «Моделирование мышления и психики» (1965г.), «Записки из будущего» (1967г.), «Моделирование сложных систем» (1968г.), «Хирургия пороков сердца», «Искусственный разум», «Метод моделирования социальных систем», «Саморегуляция сердца» (1969г.)

В 1965г. вышла первая (и, наверно, самая яркая) художественная книга Н.М. «Мысли и сердце», которая принесла ему народную любовь и славу. Во многом благодаря этой книге, которая была переведена на 30 (!) языков, Н.М. получил известность в мире.

А хирургия была беспощадной…

«Оперирую каждый день, четыре дня в неделю. Хорошо оперирую…»

«Ошибки, множество ошибок. Два слабых места – инфекции и эмболии – вообще неизвестно откуда. Плохо, когда ничего не знаешь и лечишь вслепую. Впечатление, что ходишь по тонкому льду – в любой момент проломиться».

«Ужасная неделя, как будто судьба поставила себе цель – выжить меня из хирургии. Бросить бы хирургию – может быть, сделал бы что-нибудь в кибернетике. Если бы к клинике не был привязан прочно, бросил бы. Но это пустые рассуждения, наверное. Они повторяются в черные периоды уже лет 10, не меньше. И не все так мрачно в жизни».

«Все-таки операции – это здорово! (оперирую каждый день)»

«Чувствую, что мог бы оперировать, как лучшие зарубежные хирурги – не меньше, не хуже. Это тоже одна из форм полноценной жизни, как творчество».

«12.03.69.

Еще смерть! Мальчик, чудный мальчик, погиб, видимо, от сепсиса, месяца 2 после операции (тетрада Фалло и недостаточность аортального клапана). Вшит клапан через аорту и ушит дефект, иссечено мышечное сужение. Все сначала было отлично. Маленькое нагноение, потом – резкое ухудшение, ревизия раны – ничего. Умирал тяжело – кричал, рвался! Кошмар!»

«8.06.69.

…Как после этого жить?

Хотя я непосредственно не виноват ни в одной смерти. Это легче, конечно, но что же делать?»

«21.03.71

Очень тяжело переживать смерти, ощущение своего бессилия и вины. Даже не так много делаю ошибок, не больше чем раньше, но вся система работает против, и я не надеюсь на изменение к лучшему».

Когда страдания от смерти больных, горя их родственников и груз ответственности за невозможность выполнить лучше свою работу и работу клиники становились для Н.М. нестерпимыми, он пытался делать «заходы» отдаления от хирургии, увеличивая вовлеченность в интересовавшие смолоду проблемы устройства разума, психики и оптимального общества. С 1969г., после избрания действительным членом АН Украины, по 1978г. официальной должностью Амосова было руководство отделом биокибернетики Института кибернетики АН УССР. Однако все эти годы он одновременно оставался бессменным научным руководителем «родной» клиники сердечно-сосудистой хирургии киевского НИИ туберкулеза и грудной хирургии им. Ф.Г.Яновского МЗ УССР «на общественных началах».

«23.02.69.

Пишу статью об искусственном разуме для сборника. Обсудив разные проблемы, пришел к выводу, что не могу бросить ни писательства, ни кибернетики, даже по материальным соображениям – доход «слева». И, наверное – нельзя. Нужен тренированный мозг. На хирургии – поглупеешь.

Нужно думать, писать. Иначе лень забьет науку, публицистику. Не будет тщеславия. Нужен тренированный мозг.

Хочу попробовать еще заняться наукой. Писать книги, создавать модели. Хотя бы на уровне алгоритмов. Нужно физиологию сдвинуть. (Книга по саморегуляции вышла хорошая.) Можно «алгоритмы сознания» написать – кто-нибудь создаст модели – за рубежом, если не у нас.

Оказалось интересным читать научные книги, художественные почему-то менее интересно. Очень одинаково и без мысли. Лекции читать затеял. Жадность это, то ли тщеславие. Теперь напрягаться нужно. Университет, кибернетика – трудновато. Но знаю, что и остановка – смерть – еще тоскливее».

«Заходов» на «чистую науку» было несколько, но даже в эти периоды хирургию бросить не мог – равного «сплава» интеллектуального и эмоционального вызова и подъема не давала ни кибернетика, ни писательство, ни публичные лекции.

«7.03.71.

Периодически – худо, хочется бросить, потом опять отхожу – держат положительные эмоции от операции. Да еще просто должен людям.

Нет ведь еще ощутимой пользы от других работ. И нет преемников – кому оставить дело. Нужно работать – дело должно жить. Кампания за здоровье может стать новым делом пользы».

«21.03.71.

Я сильно нажал на клинику в конце прошлого года, и теперь мы делаем 6-7 операций в день вместо 5 в прошлом году и 4 – в 1969. Думаю, выжать 1200 операций в год. Чтобы сдать машину на полном ходу. Нигде в СССР не делают столько операций. Хотя по АИК мы уже отстаем от Института сердечно-сосудистой хирургии (Москва), но не безнадежно. Нужно еще построить новую клинику, нужно наладить реабилитацию и восстановление трудоспособности. Нужно мое руководство еще на 3-5 лет. Но уже без души… Просто – долг».

«3.10.74.

Опять, который раз, проклинал хирургию, но не собирался бросить уже, потому что некуда податься и оперирую я еще прилично.

Ужасная безнадежность.

Сколько раз я вот так приходил в 8-10 часов, опустошенный и поверженный! И сколько еще буду приходить».

«На мир, значит, не повлиять. Пророком – не стать. А по мелочам удовлетворять свое тщеславие просто не хочется. Нет желания стать «среднезнаменитым». Во всяком случае желание не превышает лени перед усилиями для этого. Но и впереди как гора – труд. Чтобы взбираться, нужно много усилий. Стоит ли?

Апатия. Причины: нет стимулов. Лет осталось мало. И сил мало. И не знаешь, для чего. Все смерти и смерти.

Есть от чего сойти с ума.

Остается – просто так – делать ради деланья. Однако из всех работ ради этого самая приятная – хирургия. Если еще хирургия пойдет плохо, то хоть ложись и подыхай. Значит, хватит мне средней славы хирурга. Операции, по крайней мере, удовольствие доставляют.

Все другие стороны жизни не балуют надеждами. Хирургия – единственная сфера, где я не чувствую себя должником: я делаю, отдаю, ничего не беря взамен.

А она меня по морде…»

Была ли его жизнь счастливой?

Показательна короткая история с попыткой трансплантации сердца. Ее начало – 1968 (!) год.

«29.12.68.

Продвинулась организация пересадки сердца и реанимации. Кажется, есть согласие, чтобы принимать потенциальных доноров для оживления. Еще нужно в «скорой» согласовать. Наверное, мы пересадим».

«2.01.69.

Все официальные препятствия получения доноров преодолены. Дали бумагу в МЗ УССР, разрешающую принимать больных для большой реанимации – ИК и камеры. Ни слова о пересадке, но все понимают.

30-го и 31-го оперировали собак. В понедельник взяли сердце и присоединили к реципиенту. Работало отлично, пока не установили. Так, возможно, будем поступать с людьми – подсаживать сомнительное сердце к реципиенту. Во вторник пытались ввести втулки в сосуды. Полые вены соединили, а в левую ветвь легочной артерии – не могли. Пришлось перевязать. Собака погибла при переноске. Нужно отрабатывать на трупах».

«28.01.69.

Пересадил «комплекс сердце-легкие» без АИК, и собака проснулась. Но тоже 8 часов оперировали (я – 7). Очень кропотливо, но возможно и на людях. Нужно пробовать».

«24.03.69.

В субботу ночью привезли «донора». Молодая женщина упала без сознания, без дыхания. Ее реанимировала «скорая помощь». К нам привезли полуживую, без сознания и, видимо, без коры. Сейчас медленно угасает. Можно было бы взять сердце. Но как скажешь об этом родственникам – мать, муж, брат – умоляющим ее спасти? Я, наверно, никогда не смогу сделать такое предложение.

Месяц «принимали» «скорую» – и никого к нам не привезли. Не потому, что не хотели. Просто город наш столь мирный и спокойный, что ждать донора придется неизвестно долго. Да и реципиента нет! Никто не хочет умирать раньше времени – даже на несколько месяцев (или дней!) раньше отмеренного срока.

Бог с ним! Сердце не пересадим. Нужно делать свое дело».

Вехи биографии – новые книги: «Автоматы и разумное поведение» (1973), «Физическая активность и сердце» (1975), «Мысли и сердце» (1976), «Раздумья о здоровье», «Теоретические исследования биологических систем» (1978), «Здоровье и счастье ребенка», «Алгоритмы разума» (1979).

Какие разные книги, какая широта сфер деятельности!

В 1978г. Амосов поменял «основное место работы» в трудовой книжке на отдел сердечно-сосудистой хирургии НИИ туберкулеза и грудной хирургии. «Дело жизни» стало требовать дальнейшего развития, для чего было необходимо его имя «в титрах» – власть выделяла деньги только «под Амосова». В 1983г. он стал директором института сердечно-сосудистой хирургии МЗ.

К концу 80-х в институте ежегодно выполнялось около 5000 операций на сердце, что ставило его «на равных» с самыми известными кардиохирургическими центрами мира.

В эти годы выходят в свет новые «дети» – книги – опять-таки разные: «Хирургическое лечение тетрады Фалло», «Книга о счастье и несчастьях», «Терапевтические аспекты в кардиологии», «Алгоритмы разума», «Природа человека», «Разум, человек, общество, будущее».

В 1989г., когда Н.М. исполнилось 75 лет, он решил, что не имеет права продолжать руководство институтом. Но полностью оставить свое «детище» не смог – перешел на «пенсионерскую» должность советника директора. Уходя с директорства, иллюзий в отношении будущего не питал. Активная жизнь закончилась.

«7.03.71.

Я решил жить до 100 и сформировал образ жизни. Суть проста – похудел до 58кг. Это на 5-6кг меньше, чем было (рост 168). Ем самое простое – совсем без жиров и с минимум сахара. Физкультуру увеличил, гантели по 5кг каждая. Пешком на работу и обратно. Это почти 10км в день быстро. Чувствую отлично».

«11.03.99.

Неделю назад начал энергичную физкультуру, почувствовал улучшение. Есть надежда восстановить прежнюю форму, почти прежнюю – старость-то идет. Даже делаю новые зубы. Был в институте. Ходил пешком в гору. Чувствую, что в Институте потребности во мне нет. Нужно кончать числиться и переходить на пенсионное положение. Кнышов с помощниками пересадили сердце свинки – прожила 3 дня. В газетах написали, вспомнили об экспериментах 69-го, но меня не упомянули. Дескать все сделал Гена. Обидно, не очень. Нельзя преодолеть время: забывают. Они вполне прилично работают. За это спасибо. «Институт Амосова». Все-таки приятно снова почувствовать себя здоровым».

«01.01.2000

Уже 2 месяца, как полный пенсионер. В Институт хожу – но уже без обязательств. Свободен (от жизни?)».

Оставались – мысли и их воплощение – книги: «Преодоление старости» (1996), «Моя система здоровья» (1997), «Голоса времен» (1999) и, наконец – «Энциклопедия Амосова» (2002).

Это – факты.

Что хочется добавить?

Н.М. неприемлил никаких подарков – в т.ч. традиционных.

Н.М. никогда не «отдыхал» в санаториях и «домах творчества», и не понимал «отдыхающих» (скука и бесполезность).

Н.М. не любил лечится, очень скептически относился к эффективности даже широко используемых препаратов, предвосхитив нынешнюю «доказательную медицину» (ad hoc, omnis propter hoc). Крайне ограничено прибегал к лабораторным и инструментальным обследованиям себя и близких, давая болезни пройти самой.

Н.М. презирал «вещизм» и частную собственность. Был аскетичен в отношении еды, одежды, обстановке в квартире, техники. Всю жизнь ездил на городском транспорте (служебной машиной не пользовался, а свою продал за ненадобностью). Презирал «барство» во всех его проявлениях. Одежду и обувь покупал в ЦУМе, часто в отделе для подростков.

Жил по-булгаковскому «никогда ничего не проси» – от большого до малого, чтобы «не одалживаться».

Н.М. не считал, что имеет «врагов», недоброжелателей и просто – завистников, и пресекал все разговоры на эту тему. В этой своей позиции был абсолютно искренен. О людях, в т.ч. коллегах, говорил значительно больше хорошего, чем плохого, радовался чужим успехам, не злословил – мелкая «возня» в профессиональном и академическом мире ему была абсолютно не интересна.

Н.М. был вспыльчив и не сдержан, но отходчив. Признавал свою неправоту и извинялся.

Полет творчества сочетался с выраженным педантизмом «жизни по расписанию».

Жил по принципам. Цель никогда не оправдывала средства. Компромиссов очень не любил.

Потеряв все сбережения и получая скудную пенсию (!), никогда не сетовал на «недооцененность». В общем, и не страдал от этого, т.к. все мысли были заняты другим, и привык жить экономно.

Его жизнь – это поиск ответа на вопросы: «Для чего и как жить?».

«Наверное, чтобы быть счастливым (любить несчастных)».

2001.

Так прошла жизнь. Что в ней было самое главное? Наверное, хирургия. Операции на пищеводе, легких, особенно на сердце, делал больным при угрозе скорой смерти, часто в условиях, когда другой их сделать не мог; лично спас тысячи жизней. Работал честно. Денег не брал. Конечно, у меня были ошибки, иногда они кончались смертью больных, но никогда не были следствием легкомыслия или халатности. Я обучил десятки хирургов, создал клинику, потом институт, в которых оперировано свыше 80 тысяч только сердечных больных. А до того были тысячи с другими болезнями, не говоря уже о раненых на войне. Хирургия была моим страданием и счастьем.

Все остальные занятия были не столь эффективны. Кибернетика лишь служила удовлетворению любопытства.

И если бы можно было начать жизнь сначала, я выбрал бы то же самое: хирургию, и в дополнение – мудрствование над «вечными вопросами» философии: истина, разум, человек, общество, будущее человечества!»

Подготовили:
зав. кардиологическим отделением
Панова Т.В.,
кардиолог БИТ
Ксензюк Т.В.

Tags: ,

Trackback from your site.

Leave a comment

69